Некоторые теоретические концепции формирования общественного благосостояния

07.06.2019

Использование экономических ресурсов для удовлетворения потребностей подчинено экономическим целям, которые преследуют в своей деятельности домашние хозяйства, фирмы и общество в целом. Экономической целью потребителя является максимизация удовлетворения всех его потребностей, т.е. максимизация функции полезности. При этом максимизация полезности зависит не только от текущего потребления, но и от сбережений, осуществляемых в соответствии с динамикой цен. Экономической целью фирмы выступает максимизация прибыли или минимизация издержек производства.

Главными экономическими целями современного общества являются экономический рост, повышение эффективности производства, полная занятость и социально-экономическая стабильность. Экономический рост расширяет производственные возможности и является общей предпосылкой повышения благосостояния народа, что достижимо при эффективном использовании всех имеющихся в распоряжении общества ресурсов. При этом рост должен достигаться за счет повышения использования имеющихся и вовлечения в производственный процесс новых ресурсов, важнейшим из которых является население, или трудовые ресурсы, где необходимо поддерживать демографические процессы, занятость и повышение интеллектуальности.

Кроме этого, на эти процессы оказывает определенное влияние закон соответствия производственных отношений характеру производительных сил, который включает в себя взаимодействие сторон, т.е. предполагает не только зависимость производственных отношений от производительных сил, но и активное обратное воздействие производственных отношений на производительные силы (стоимость рабочей силы – производительный труд).

Важное место при этом также занимает надстройка, создающая благоприятные условия развитию производительных сил и их соответствие производственным отношениям.

В постиндустриальный период лимитирующим фактором экономического развития становятся информация и накопленные знания, которые одновременно являются и стратегическими ресурсами.

Отсюда, предпосылки будущего общества создаются не только и даже не столько в материальном, сколько, по словам К. Маркса, «по ту сторону материального производства».

Выбор цели, пути ее достижения, а также организация непосредственного трудового процесса в постиндустриальном обществе становится не технологической, а гуманитарной задачей. Это обуславливает высокую степень самостоятельности каждого человека, придает труду подлинно творческое содержание, а постиндустриальному обществу будет соответствовать своя форма социальности – свободная индивидуальность, деятельность которой и станет основой общественного благополучия. В таком обществе личность выступает как самоцель общечеловеческого развития и одновременно является главным орудием прогресса.

В соответствии с теорией А. Смита, чем большим трудом распоряжается страна, тем больше ее благосостояние. Таким образом, по А. Смиту, благосостояние индивидуума зависит от «количества того труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить», а общественное благосостояние является положительной функцией народонаселения.

Противоположных взглядов на общественное благосостояние придерживался Д. Рикардо, который считал, что в условиях ограниченности природных ресурсов и действия закона убывающей отдачи установление заработной платы на уровне необходимого для жизни минимума приведет к неограниченному предложению рабочей силы. Рост населения будет содействовать вовлечению в оборот менее плодородных земель и менее эффективных производств в обрабатывающей промышленности, пока заработная плата и арендная плата не сравняются со стоимостью продукта, что приведет к исчезновению прибылей, отсутствию накоплений и остановке экономического роста.

Более полную картину рыночного процесса формирования благосостояния индивидов путем взаимного согласования и координирования их деятельности и в итоге достижения общественного благосостояния создал швейцарский экономист Л. Вальрас в своей концепции общего равновесия, доказав существование ситуации всеобщего равновесия, к которой может привести рыночный механизм саморегуляции экономических процессов. Вальрас – основоположник теории общего равновесия, который доказал, что оно возникает в результате взаимодействия всех рынков, когда изменение спроса или предложения на одном рынке влияет на равновесие цены и объема продаж на всех рынках и наоборот.

Но широкая распространенность нерыночных взаимозависимостей в реальной экономике и наличие внешних эффектов пошатнули в начале ХХ в. веру во всемогущество рынка в создании благосостояния, которое было продемонстрировано моделью общего равновесия Вальраса, что положило начало развитию концепции «провалов рынка». Кроме того, тесная взаимосвязь между внешними эффектами и общественными товарами, прослеживаемая в исследованиях английского экономиста А. Пигу, позволила сформировать базу для развития еще одного высокоинтеллектуального направления в теории благосостояния – концепции общественных благ, в которой показано, что общественное благосостояние может увеличиваться путем перераспределения доходов.

Существенный вклад в теорию благосостояния внес итальянский экономист В. Парето, концепция которого получила название новой теории благосостояния, в соответствии с которой в обществе может достигаться парето-оптимум. Согласно данной теории если в результате какого-либо события один индивид улучшает свое положение и при этом не ухудшается положение всех других индивидов, то такое событие приводит к росту общественного благосостояния. Если же после многочисленных событий, повышающих общественное благосостояние, не осталось ни одного варианта, улучшающего благосостояние по крайней мере одного индивида и не ухудшающего положения других, то подобное состояние называют парето-оптимумом.

Наиболее значительный вклад в теорию благосостояния внесла концепция предельных условий максимизации благосостояния, сформулированная А. Лернером, А. Берсоном и Дж. Хиксом, где показаны условия, при которых общее равновесие по Вальрасу совместимо с оптимумом по Парето. Это позволило, в свою очередь, А. Лернеру, О. Ланге и К. Эрроу сформулировать две основные теоремы благосостояния, которые показали, что рыночный механизм не только при определенных условиях приводит экономику к парето-оптимальному состоянию, но и достижение оптимума возможно только в условиях общего равновесия. Однако с точки зрения общего благосостояния достижение парето-оптимальных состояний является необходимым, но недостаточным условием его максимизации. При этом выбор из множества парето-оптимальных состояний невозможен только на основании критерия эффективности, поэтому возникает необходимость привлечения к оценке таких состояний критерия распределительной справедливости.

Выразителем ценностных ориентиров общества, позволяющим разработать и применить критерии справедливости к политике общественных расходов, становится в конце ХIX – начале ХХ вв. государство. Появление кейнсианской теории в это время стало отправной точкой в обосновании возрастания экономической роли государства как важнейшего фактора макроэкономической стабилизации.

Кейнсианцы отмечают, что рынок – это один из самых удивительных общественных институтов, созданных историей человеческого общества.

Рыночная система чрезвычайно динамична, и она является саморегулирующейся. В результате эта система дает широкий простор изменениям, восприимчива к нововведениям, гибко приспосабливается к новым потребностям. Рынок побуждает людей проявлять энергию, умения, амбиции, риск. Рыночная система способна обеспечивать быстрый и эффективный рост, и источник этого роста лежит, прежде всего, в активности и предприимчивости людей, а механизм саморегулирования экономически эффективен, требует относительно мало затрат.

Однако все это не означает, что рыночному механизму удается решать эффективно абсолютно все экономические проблемы и что рыночная система не имеет никаких минусов; и это выражается в том, что рыночная экономика внутренне неустойчива, для нее характерен циклический характер воспроизводства, когда бурный рост сменяется кризисным спадом, а также увеличивающейся безработицей.

Кроме этого, не все блага и услуги могут быть оценены рынком, в частности, так называемые общественные блага: национальная оборона, охрана общественного порядка, уличное освещение, результаты фундаментальных научных исследований и др. Отсутствие соперничества в их потреблении, невозможность воспрепятствовать потреблению кем-то этого блага делают рыночный механизм в таких случаях неэффективным. В результате эти общественные блага производятся государством за счет принудительного налогообложения субъектов рынка (потребителей этих благ).

Рынок оказывается также неэффективен в случае с проявлением так называемых внешних эффектов и внешних затрат. В частности, производство и потребление некоторых видов товаров и услуг сопровождаются полезными и вредными эффектами, которые испытывают на себе лица, непосредственно не участвующие в этих процессах. Такие эффекты называются внешними затратами, если они имеют негативный характер, и внешними эффектами, если речь идет о позитивном воздействии.

С внешними затратами в повседневной жизни люди сталкиваются очень часто – предприятия, автомобильный транспорт загрязняют окружающую среду, нанося вред здоровью людей.

С другой стороны, внешние эффекты приносят не учитываемую рынком пользу. К примеру, люди, занимающиеся спортом, туризмом, поддержанием здорового образа жизни, обеспечивают существенную экономию затрат общества на здравоохранение.

При этом участники рыночных сделок при определении объемов производства, потребления, продаж или покупок не принимают во внимание внешние эффекты и затраты. В результате при отсутствии государственного регулирования производства товаров, имеющих высокие внешние затраты, выпускается слишком много, а товаров, производство которых при потреблении сопровождается высокими внешними эффектами, – слишком мало.

Кроме этого, рыночная система безразлична к социальному результату. В рыночной экономике царствуют богатство и доход, которые обеспечивают доступ к товарам и услугам тем, кто их имеет, а те, кто не имеет богатства и по тем или иным причинам не может участвовать в производстве и не в состоянии получить доход при помощи рыночного механизма, оказываются за бортом общественной жизни. В целом, распределение дохода, обусловленное действием рыночных сил, отнюдь не соответствует представлениям общества о социальной справедливости. Поэтому государство может вмешиваться в экономику, стремясь к достижению большей справедливости.

Государственное вмешательство в рыночную экономику прежде всего направлено на отрасли, не рентабельные для частного капитала или отличающиеся чрезмерной капиталоемкостью, имеющие длительное время оборота капитала. Это отрасли, прежде всего, производственной и социальной инфраструктуры. По мнению кейнсианцев, государство должно решать не только экономические, но и социальные проблемы. Для создания «государства всеобщего благоденствия» правительству необходимо взять на себя ответственность за уравнение доходов посредством изменения налогообложения и других распределительных мер, обеспечивающих сравнительные возможности получения  доходов на жизнеобеспечение и жизнедеятельность населения. Государственный сектор призван не только способствовать экономическому росту, но и ослаблять его пагубное социальное воздействие, проявляющееся в чрезмерном расслоении общества по доходам.

По мнению П. Самуэльсона, «смешанная экономика фактически является гигантской системой общего страхования от наихудших бедствий экономической жизни».

В соответствии с кейнсианской теорией главное направление государственной политики должно быть направлено на стимулирование инвестиций. В условиях экономического спада предлагается стимулировать расширение инвестиций путем:

-     увеличения государственных расходов на закупку товаров и услуг, строительства, выполнения общественных работ в целях компенсации недостающего частного спроса;

-     влияния на норму банковского процента (учетная ставка, норма резервирования), а также компенсационной системы льготирования процентной ставки, что должно обеспечить расширение инвестиций;

-     регулирования ставок налогообложения с тем, чтобы повысить как производственный, так и потребительский спрос.

Отсюда, в деятельности государства приоритетными должны выступить такие цели: стабилизация экономики и устойчивый экономический рост, высокий уровень занятости и выравнивание доходов.

Новый предложенный Дж. Кейнсом подход предполагал, что условия процветания отдельной фирмы отнюдь не идентичны условиям процветания экономики в целом (как утверждают микроэкономисты). Напротив, между ними могут возникать противоречия, решение которых следует искать не в максимизации прибыли отдельных фирм, а в восстановлении общенациональных экономических пропорций и совершенствовании общих условий воспроизводства.

Божественное правление миром, по словам Кейнса, вовсе не приводит к совпадению частных и общественных интересов (как считал А. Смит, выдвигая принцип невидимой руки).

При этом Кейнс, в отличие от неоклассиков, пришел к выводу, что решение всех жизненно важных экономических проблем высокоразвитой экономики следует искать не на стороне предложения ресурсов (их редкости, ценности, вознаграждения факторов производства и т.п.), а на стороне спроса, обеспечивающего реализацию этих ресурсов. Выступив с критикой Ж. Б. Сэя, согласно которому предложение автоматически порождает спрос, он выдвинул проблему эффективного спроса и его компонентов – потребления и накопления, а также факторов, определяющих движение этих компонентов, как центральную проблему рыночной системы.

Одной из основных причин недостаточности эффективного спроса, по мнению Кейнса, является прогрессивное сокращение предельной склонности к потреблению, понижение предельной эффективности капитала и чрезмерное предпочтение ликвидности.

Закону убывания склонности к потреблению Кейнс придавал первостепенное значение и именно с ним связывал характерную для экономики кризисных периодов недостаточность капиталовложений.

Предельную эффективность капитала Кейнс не считал единственным фактором, определяющим масштабы инвестирования. Последние зависят также и от расхождения между степенью предельной эффективности капитала и уровнем процентной ставки. Ученый полагал, что этот разрыв постоянно увеличивается не только по причине прогрессивного падения предельной эффективности капитала, но и потому, что процентная ставка имеет тенденцию сохраняться на слишком высоком уровне (благодаря склонности к ростовщическому использованию денежного капитала).

Способ разрешения экономических проблем он видел в активной государственной политике, где объектом государственного регулирования должен стать эффективный спрос в целом и особенно наиболее важный его компонент с точки зрения воспроизводственных процессов – инвестиции (автономные и индуцированные).

Это определяется тем, что динамика инвестиций в принципе более подвижна, тенденции же изменения потребительского спроса гораздо меньше подвержены воздействию извне.

Отсюда, государственное регулирование, прежде всего, должно базироваться на четырех основных направлениях: денежно-кредитном, расходах государственного бюджета, перераспределении доходов и протекционизме. Кейнс считал, что необходимо увеличивать государственные капиталовложения с целью смягчения пагубного влияния, которое оказывает сокращение частных инвестиций на национальный доход и занятость.

По его мнению, широкие и масштабные общественные работы, в том числе и государственные капиталовложения, ведут к увеличению распределяемой части национального дохода, создавая дополнительный спрос, и могут улучшать экономическую конъюнктуру.

Кейнс утверждал, что «государство, которое в состоянии взвесить предельную эффективность капитальных благ с точки зрения длительных перспектив и на основе общих социальных выгод, будет брать на себя все большую ответственность за прямую организацию инвестиций, может избегать всякого рода кризисов и катаклизмов».

Кроме того, он рекомендовал такую фискальную политику, которая была бы направлена на более равномерное распределение национального дохода, что должно способствовать росту склонности к потреблению и, следовательно, увеличению эффективного спроса.

Последователи Кейнса, создатели неокейнсианства – Р. Харрод, Э. Хансен, П. Самуэльсон, Джоан Робинсон, Н. Калдор, Е. Домар – главное внимание сосредоточивали на «механизме переключения», обуславливающем поворот от падения к экономическому подъему и трактовке экономического цикла с опорой на три концепции:

-     концепцию предельной эффективности капитала, согласно которой стимулы для инвестирования сохраняются до тех пор, пока предполагаемая норма прибыли превышает норму процента или равна ей;

-     концепцию функции потребления, выражающую такую зависимость между потреблением и доходом, при которой доля потребления в силу более медленного его роста постоянно снижается, в результате чего растет потребность в капиталовложениях для поддержания прежнего темпа роста. Функция потребления, в свою очередь, определяет величину мультипликатора, устанавливающего зависимость изменения дохода от изменения инвестиций. При этом мультипликатор раскрывает влияние только автономных инвестиций, т.е. образующих независимо от нормы процента или уровня национального дохода. Типичным примером являются инвестиции государства в строительство, ремонт гражданских сооружений, дорог и т.д. В нашей республике ярким примером автономных инвестиций является фонд капитальных вложений и его использование;

-     концепцию акселератора, которая обосновывает наличие определенной взаимосвязи между приращением дохода и приращением инвестиций. Акселератор служит количественным выражением принципа акселерации, согласно которому каждый прирост (или сокращение) дохода, спроса или продукции вызывает больший в относительном (процентном) выражении прирост (или сокращение) «индуцированных» инвестиций.

Индуцированные инвестиции – это образование нового капитала в результате увеличения уровня потребительских расходов. При этом автономные инвестиции дают первоначальный толчок росту экономики, вызывая эффект мультипликации. Индуцированные инвестиции, являясь результатом возросшего дохода, приводят к его дальнейшему росту и общественному благополучию.

Кроме этого, последователи Кейнса пришли к выводу, что темпы роста определяются двумя основными факторами – величиной капиталовложений, или долей накоплений в национальном доходе, и уровнем капиталоемкости производства, что во многом предопределяется уровнем модернизации экономики в соответствии с доступностью достижений научно-технического прогресса.

Кейнсианский устойчивый экономический рост возможен в том случае, если капиталовложения, определяемые темпом роста и капиталоемкостью, равны сбережениям (зависящим от склонности к потреблению). Это, в свою очередь, означает, что в условиях устойчивой нормы сбережений и постоянной капиталоемкости полная занятость экономических ресурсов может быть обеспечена лишь на базе устойчивых темпов роста.

В целом, кейнсианцы создали стройную концепцию экономической системы, регулируемой как рынком, так и государством, за которой закрепилось название «смешанная экономика». Эта концепция включает следующие основные положения: оценка стихийного рыночного механизма и причин государственного вмешательства в экономику; определение целей такого вмешательства, направлений, форм и методов государственного регулирования экономики.

Посткейнсианцы, нобелевские лауреаты П. Самуэльсон, Дж. Тобин, Р. Солоу, Ф. Модильяни считают, что эффективность, равенство, стабильность возможны лишь с учетом активного вмешательства государства в экономику. Целями государственной экономической политики при этом должны быть высокий уровень занятости рабочей силы, стабильность экономического развития, стимулирование экономического роста, социальная политика, обеспечение «социальной справедливости» в распределении.

В 50-70-х годах ХХ века появилась теория государственного благосостояния, родоначальниками которой были Дж. Гэлбрейт, Г. Мюрдаль, Э. Хансен, Р. Титмус и др. Данная теория исходила из того, что вся деятельность государства должна быть нацелена на повышение общественного благосостояния и ее реальным воплощением на практике должны стать государственные программы бесплатного или субсидируемого здравоохранения, образования, социальной помощи и т.д.

Вместе с тем оборотной стороной данной теории на практике стали неконтролируемый рост государственных расходов, рост дефицита бюджетов, инфляция, растущая расточительность госаппарата, снижение эффективности в экономике и другие отрицательные последствия чрезмерного вмешательства государства в экономику. Все это привело к осознанию того факта, что «проваливается» не только рынок, но и государство. Причины несостоятельности, неэффективности деятельности государства стали изучаться в рамках современной концепции провалов государства.

Природу «провалов государства» в определенной мере раскрывают теория общественного выбора Дж. Бьюкенена, теории К. Эрроу, А. Сена, позволяющие выявить абсолютную черту бедности, что является очень важным моментом при осуществлении борьбы с бедностью и сбалансированости государственного регулирования с саморегулирующими механизмами рынка.

Согласно этим концепциям функция общественного благосостояния в соответствии с этическим принципом свидетельствует о том, что единица благосостояния бедного в создании общественного благосостояния оценивается обществом весомее единицы благосостояния богатого. Это вытекает и из закона убывающей предельной полезности, согласно которому предельная полезность является убывающей функцией дохода, поэтому приращение полезности бедного на единицу дохода оказывается выше, чем приращение богатого. Поэтому, зная это, общество, как правило, стремится уравнять предельные полезности доходов бедного и богатого путем передачи части доходов от богатого бедному при условии увеличения общественного благосостояния.

П. Самуэльсон считал, что данная функция представляет собой этическое убеждение всех доброжелательных людей. Но, кроме этого, существует теоретико-прикладное понимание, что между индивидуальным благосостоянием и эффективностью рыночной экономики имеет место позитивная связь.

Социальные эффекты конкурентного рынка, по образному выражению создателя концепции социального рыночного хозяйства А. Мюллер-Армака, «всегда вызывали удивление». И это проявляется, прежде всего, в способности рынка, как нейтрального к социальным ценностям механизма, содействовать балансу интересов разрозненных экономических субъектов и приводит к росту благосостояния общества в целом.

Впервые эта особенность конкурентного рынка была описана в экономической теории А. Смитом в виде гипотезы «невидимая рука рынка», когда экономический субъект, стремясь лишь к цели увеличения собственного материального благополучия, и «в этом случае, как и во многих других, невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входит в его намерения… Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это».

При этом рынок является не единственным инструментом удовлетворения, согласования и объединения индивидуальных приоритетов. Существует также государство, которое в некоторых сферах (сфера общественных товаров) может оказаться даже эффективнее, чем рынок. Однако сторонники рынка утверждали, что модель централизованно управляемой экономики не является столь же эффективной, поскольку государство, в отличие от рынка, не обладает такой высокоэффективной саморегулирующей информационной системой, как цены, вследствие чего высокие издержки сбора, обработки и доведения до индивидов информации значительно снижают эффективность централизованного механизма координации. В частности, М. Фридман и Р. Фридман отмечали, что «в организации экономической деятельности цены выполняют следующие три функции: во-первых, они передают информацию; во-вторых, служат стимулом к применению наиболее экономичных методов производства, что ведет к наиболее эффективному использованию имеющихся ресурсов; в-третьих, они определяют, кто получает какую долю произведенного продукта, – другими словами, устанавливают распределение доходов».

В модели рыночного социализма, разработанной в 30-е годы ХХ столетия ученым-экономистом Оскаром Ланге, где роль механизма рыночного ценообразования выполняло центральное бюро планирования, то есть роль вальрасова «аукциониста» брал на себя государственный чиновник (плановик), доказывалось возможным обеспечение благосостояния общества.

О. Ланге считал, что рыночный социализм не отличается по эффективности от капитализма в силу того, что потребители так же, как и в рыночных условиях, принимают собственные решения относительно расходов, исходя из доходов и цен, а производители выбирают структуру выпуска и его объем, минимизируя издержки. В этом случае информационные потоки стекаются в центральное ведомство, которое корректирует цены, воспроизводя механизм рыночного ценообразования. Но в дальнейшем, в неоклассическом учении, при помощи математических выкладок, было доказано, что совершенный рынок автоматически выполняет такие условия и поэтому является более эффективным механизмом обеспечения индивидуального и общественного благосостояния.

Кроме того, более поздние теории общественного выбора, «провалов государства», экономическая теория бюрократии и концепция «поиска ренты» показали, что в условиях, когда государству в отсутствие объективно заданных рынком целей приходится выбирать и задавать экономике ориентацию хозяйственной деятельности, это сопряжено с ошибочными действиями и высокими административными издержками. При этом эффективность как конечный результат деятельности рынка может быть оценена обществом только с позиции индивидуального и общественного благосостояния, т.е. насколько оптимально распределяются и используются ограниченные ресурсы общества в соответствии с равнодействующей потребностью всех членов общества, чтобы достичь наиболее оптимальных при данных ресурсах параметров индивидуального и общественного благосостояния.

Наиболее точно выразил социальную сущность рынка один из самых ярких представителей экономической теории австрийский ученый Людвиг фон Мизес: «Действительными хозяевами в капиталистической системе рыночной экономики являются потребители. Покупая или воздерживаясь от покупок, они решают, кто должен владеть капиталом и управлять предприятиями. Они определяют, что следует производить, а также сколько и какого качества. Их выбор выливается в прибыли либо в убытки для предпринимателя. Они делают бедных богатыми, а богатых бедными. С такими хозяевами нелегко поладить… Как только им предлагают что-либо, что им больше по вкусу или дешевле, они бросают старых поставщиков. Главное для них – собственное благо и удовлетворение».

Но при этом сопоставление конкурентных рынков с монопольными показывает, что, как правило, в условиях монополии цена товара выше, а объем выпускаемой продукции ниже, чем при совершенной конкуренции. Отсюда, наличие монопольной власти над рынком одного или нескольких продавцов либо покупателей, способных влиять на цены, приводит к тому, что индивид теряет часть своего суверенитета, а общество получает обратные социальной полезности результаты.

В связи с этим, рассматривая социальные эффекты рынка, нельзя отождествлять понятия «совершенная конкуренция» и «рынок». Рынок – это институт для сделок, который может принимать различные формы, далекие от совершенной конкуренции. В то же время совершенная конкуренция, по мнению многих ученых (Е. Чемберлина, В. Ойкена, Дж. Стиглера), означает отсутствие на рынке элементов монополизма.

Отсюда, А. Смит, используя этот подход, опираясь на свои наблюдения, показал, что только при соблюдении условий свободной конкуренции возможна трансформация индивидуальных интересов в общественный интерес. При этом А. Смит считал естественным, что собственный интерес может выходить за рамки выгодного размещения капитала и выражаться в ограничении деятельности конкурентов. Последствия этого для экономики столь существенны, что норма прибыли, как отмечал А. Смит, как правило, находится в обратной зависимости от общественного благосостояния.

Идея А. Смита о противоречии общественного и индивидуального интересов при несоблюдении условий конкуренции получила развитие в трудах ученых Кембриджской школы А. Пигу, Дж. Робинсона, Дж. М. Кейнса, а также ученых ордолиберального направления В. Ойкена, А. Лампе. В частности, В. Ойкен в «Основных принципах экономической политики» показал, что монополия разрушает социальные преимущества рынка совершенной конкуренции.

Однако отрицательное воздействие монополии на общественное благосостояние и, наоборот, положительное влияние на него конкуренции не столь очевидны, как в дальнейшем показывали ученые институционального направления. В частности, Й. Шумпетер писал: «Очень часто у людей складывается впечатление, будто цели монополиста – зло и стяжательство, тогда как при конкуренции все делают только полезные вещи и насквозь альтруистичны. Исконное же различие между миром совершенной и несовершенной конкуренции представляется как различие мотивов и побуждений благонамеренных участников свободной конкуренции и злонамеренных монополистов. Истина, однако, в том, что и монополиями, и свободно конкурирующими фирмами движут одни и те же экономические мотивы».

Кроме того, в идеальной модели совершенной конкуренции, когда прибыль стремится к нулю, отсутствуют стимулы к росту производительности труда и капитала, к инвестициям и инновациям, которые могут обеспечивать только высокую прибыль и рентные доходы. По образному выражению основателя чикагской школы либеральных экономистов, американского экономиста Фрэнка Найта, «при совершенной конкуренции конкуренции не существует».

При этом поведение фирм в конкурентных и монопольных условиях может оказаться положительным, так как деятельность фирм в экономической системе взаимообусловлена, так считают Р. Хейлбронер и Л. Туроу. В частности, если фирма-монополист, не ограниченная в расходах на дорогостоящие конструкторские, исследовательские работы и приобретение патентных или лицензионных технологий, будет запускать в производство новые и разнообразные товары, то конкурентные фирмы будут вынуждены производить стандартизированную продукцию при возможно более низких издержках. Вследствие этого часть благосостояния, утраченная за счет монопольно высоких цен, вернется потребителям в виде большей удовлетворенности разнообразием, качеством и новизной благ, производимых крупным бизнесом.

Кроме этого, в теории экономического доминирования, которая была разработана французским экономистом Ф. Перру в 60-х годах ХХ столетия, было показано, что неравенство экономических единиц вызывается различиями размеров производства и капитала, условий заключения сделок и предоставления кредитов, разной степенью информированности, а также принадлежностью к активной или пассивной зоне экономики. Отношения между такими единицами строятся на господстве и подчинении: одни экономические единицы доминируют над другими. Фактор доминирования распространяется и на отношения между отдельными государствами, которые выстраивают соответствующую взаимоприемлемую внешнюю политику.

Из концепции экономики доминирования Ф. Перру выводил принципы индикативного планирования, основываясь на том, что «доминирующая единица» сама создает условия роста прибыли, активно воздействуя на других агентов рынка, заставляя их принимать ее «правила игры». При этом экономический рост происходит не равномерно, а через «полюса роста» с изменяющейся интенсивностью, и затем распространяется по различным каналам с определенным переменным эффектом на всю экономику.

Сравнивая индивидуальное и общественное благосостояние в условиях конкурентного рынка и монополии, не следует забывать, как считают институционалисты, что потребители одновременно являются и работниками фирм, поэтому их материальное благополучие зависит от конкурентоспособности, прибыльности предприятий, на которых они работают.

Приближение же к условиям совершенной конкуренции сопровождается ростом числа фирм на рынке, что приводит к сокращению прибыли, получаемой каждой отдельно взятой фирмой, что означает потерю их конкурентоспособности и повышению риска обанкротиться при неблагоприятном изменении внешних условий. Для таких нестабильных предприятий характерны низкая заработная плата и сокращение численности работающих (к примеру, с/х отрасль ПМР), чем больше таких предприятий в экономике, тем ниже индивидуальное благосостояние работающих на них и благосостояние общества в целом.

Кроме этого, в настоящее время популярна концепция социальной ответственности бизнеса, в соответствии с которой в целевую функцию крупного бизнеса включается не только максимизация прибыли, но и содействие росту индивидуального благосостояния работников предприятий и всех членов общества в целом. Так, некоторые ученые-экономисты (проф. Аризонского университета К. Девис) считают, что современное расширенное понятие прибыли включает в себя не только экономическую, но и социальную прибыль. При этом социальная прибыль корпораций складывается из «просвещенной выгоды» от вложений в образование, квалификацию и переквалификацию не только своих работников, но и населения в целом, выгоды от улучшения окружающей среды, выгоды от снятия социальной напряженности и т.д., за вычетом издержек на эти социальные цели. Отсюда, социально ориентированное поведение предпринимателей, нацеленное на содействие росту индивидуального и общественного благосостояния, должно являться одним из элементов рационального поведения крупного, среднего и мелкого бизнеса, так как это бумерангом возвращается к нему по типу народного высказывания: «Как аукнется, так и откликнется», или, по-современному, по-интернетовски: «Как кликнется, так и аукнется».

Но наряду с этим актуальной проблемой в рамках различных теорий благосостояния остается решение задачи совмещения параметров справедливости и эффективности, так как параметры справедливости, устанавливаемые обществом, а параметры эффективности, поддерживаемые конкурентным рынком, как правило, не совпадают.

Наиболее полно неоклассическая концепция распределительной рыночной справедливости изложена в трудах американского неоклассика Джона Бейтса Кларка («Философия богатства», «Распределение богатства»), в которых он доказывает, что распределение общественного дохода регулируется «естественным законом», воздающим представителям каждой из социальных групп в соответствии с «принципом справедливости». Сущность данного закона состоит в том, что в условиях конкурентного рынка цена фактора производства (труда, капитала, организаторских способностей) соответствует его предельной производительности. Поэтому недеформированная государственным вмешательством система рыночного ценообразования обеспечивает исключительно конкурентное распределение доходов, ориентированное только на рыночную справедливость (эффективность).

Такой подход был подвергнут сомнению учеными неокейнсианского и институционального направления, которые делали упор на неконкурентной природе рынков и роли социальных факторов (таких как власть, политические решения, неравенство способностей и возможностей) в распределении доходов. Отсюда в дальнейшем, в теоретическом аспекте возникли два подхода, определяющие категорию рыночной справедливости, базирующиеся на критерии эффективности и категории социальной справедливости, основанной на этических критериях и принципах, принятых в обществе.

В целом под социально справедливым распределением обычно понимается такое соответствие системы распределительных отношений, сложившимся в обществе на данном историческом этапе интересам, потребностям, этическим нормам и правилам членов общества, что каждый из индивидов предпочитает свое положение (благосостояние) любому другому и не стремится изменить его за счет перераспределения доходов (перераспределение возможно только с взаимного согласия индивидов).

При этом эффективное и справедливое, исходя из критерия рыночной справедливости, распределение ресурсов может быть признано обществом с позиции социальной справедливости как несправедливое и поэтому подлежащее перераспределению. Перераспределением называется процесс изменения существующего в обществе распределения полезности, доходов или богатства в целях достижения большей социальной справедливости. Поэтому перераспределение может являться сферой экономических отношений, где основанием для государственного вмешательства может служить не аргумент повышения эффективности, а аргумент социальной справедливости. Однако, как показывает мировой опыт, желательность перераспределения доходов в целях борьбы с бедностью, сокращения неравенства является необходимым, но не достаточным условием государственного вмешательства, поскольку издержки проведения государственных перераспределительных программ могут значительно превысить выгоды от их осуществления. Положительные и отрицательные эффекты перераспределения могут возникать не только в результате проведения социальной политики государства, но и как неожиданные побочные эффекты ее действия. Поэтому планирование любой социальной программы требует учета не только сиюминутных выгод, но и долгосрочных последствий.

При этом мнение большинства о социальной справедливости трансформируется в определенные законодательные нормы, отражающие благосостояние общества как благосостояние составляющих его индивидов, и должно соответствовать общественному оптимуму, то есть такому распределению ресурсов, которое будет признано обществом не только эффективным, но и социально справедливым.

В зависимости от выбранной модели развития государства (неолиберальной или социально-рыночной), достигнутого уровня экономического развития, развитости демократических институтов гражданского общества, этических норм и правил, принятых в обществе, степени социальной напряженности в обществе и других социально-экономических факторов государство выбирает общественный оптимум, который не является чем-то застывшим, раз и навсегда данным, а постоянно меняется под воздействием приведенных факторов.

Такой процесс «нащупывания» равновесия между справедливостью и эффективностью особенно характерен для нестабильных переходных экономических систем. К примеру, в сфере налогообложения имеет место выбор между конфликтующими целями справедливости и эффективности.

«Хорошей» налоговой системой считается та, что не препятствует и не создает искажений эффективному распределению ресурсов и является справедливой по отношению к различным индивидам.

Первое условие предполагает, что налоговая система как минимум не создает искажающих эффектов в экономике и как максимум является парето-эффективной, т.е. при действии данной системы ни один индивид не может улучшить свое благосостояние без ухудшения положения другого. Но чаще всего в реальности встречаются ситуации, когда налоговая система улучшает благосостояние одних, ухудшая благосостояние других. И здесь помогает решить вопрос о приемлемости или неприемлемости для общества данной налоговой системы второе условие оптимального, с точки зрения общества, налогообложения – налоговой справедливости.

Отсюда происходит еще одно концептуальное направление, которое было сформулировано в рамках концепции общественного договора. Это направление было успешно использовано правительством республики в процессе становления нового подхода в налогообложении с учетом мнения производителей и с согласия общественных союзов граждан (СПАПП, Общественная палата).

Современные концепции общественного договора восходят к философии Нового времени, когда идеи социальной контрактации базировались на двух основных подходах: вертикальном и горизонтальном социальном контракте.

Вертикальная социальная контрактация, в соответствии с трактовкой одного из величайших философов Томаса Гоббса, необходима, так как естественные человеческие законы (справедливость, беспристрастность, скромность, милосердие и т.п.) не могут поддерживаться сами по себе, так как они противоречат «естественным страстям» каждого человека. Именно для защиты этих естественных законов и необходима сила государства: «Для установления общей власти необходимо, чтобы люди назначили одного человека или собрание людей, которые явились бы их представителями; чтобы каждый человек считал себя доверителем в отношении всего, что носитель общего лица будет делать сам или заставит делать других в целях сохранения общего мира и безопасности, и признавал себя ответственным за это; чтобы каждый подчинил свою волю суждению носителя “общего лица”».

С другой стороны, горизонтальный социальный контракт, по мнению великого философа Джона Локка, заключается в том, что государь «обязан править согласно установленным постоянным законам, провозглашенным народом и известным народу, а не путем импровизированных указов; править с помощью беспристрастных и справедливых судей, которые должны разрешать споры посредством этих законов и применять силу сообщества в стране только при выполнении таких законов».

Все это свидетельствует, что сувереном в государстве является народ, который имеет право лишить правителя его власти в том случае, если правитель не выполняет своих обязанностей, связанных с производством общественных благ.

В дальнейшем теория общественного договора дополнялась и расширялась в соответствии с работами нобелевского лауреата Дж. Бьюкенена и стала отражать процесс горизонтальной социальной контрактации, характерной в основных своих чертах для современных развитых демократий.

В практику постсоциалистических государств вошли принципы вертикальной и горизонтальной социальной контрактации (государство – профсоюзы – предприятия, фирмы), в соответствии с которыми государство и профсоюзы, а также предприятия заключают соглашения о социальных гарантиях и их соблюдении, что характерно для модели консенсусной демократии.

Все эти тенденции и принципы современного взаимоотношения государства и рынка нашли свое отражение в институциональной теории экономического развития и достижения общественного благосостояния.

Институционалисты выражают сомнение в том, что для рынка характерно состояние равновесия, и не приемлют идеи о гармонии экономических интересов.

Рынок, как подчеркивают институционалисты, не является неким нейтральным механизмом распределения ресурсов, а есть социальный институт, претерпевающий глубинные изменения в ходе эволюции капитализма со всей его институциональной системой. Институционалисты считают, что любые рыночные процессы необходимо рассматривать не абстрактно, а как социальный процесс, отражающий характер распределения доходов, социальные привычки, влияние социального окружения, давление рекламы и т.д.

В частности, Дж. Гэлбрейт отмечал ограниченность рыночного механизма, состоящую в том, что он учитывает и обеспечивает удовлетворение только тех общественных потребностей, которые представлены платежеспособным спросом населения. Потребности в таких общественных благах, как образование, здравоохранение и т.п., должны удовлетворяться за счет налоговых изъятий. Подобные потребности обречены на резкое отставание, поскольку в условиях рыночной экономики не существует механизма их удовлетворения. Однако именно от развития сферы социальных услуг, считает Дж. Гэлбрейт, во все большей степени зависят и общественный прогресс, и общественное благосостояние. Отсюда, по мнению институционалистов, рыночной экономике необходим механизм социального контроля, который дал бы возможность использовать все потенциальные возможности рынка, устраняя его негативные черты и компенсируя недостатки.

Один из основоположников институционализма, американский ученый Т. Веблен, в своей книге «Теория праздного класса» основное противоречие капиталистического общества видел в противоречии между «индустрией» и «бизнесом», подчинившим производство своим финансовым интересам. «Индустрия» (вся сфера функционирования реального капитала) не имеет сама по себе социальных антагонизмов. Противоречия и конфликты связаны с функционированием капитала в финансовой сфере и с фиктивным капиталом, т.е. «бизнесом» и его давлением на «индустрию», так считал Т. Веблен.

В концепции Т. Веблена отражен процесс развития финансового капитала, которому экономист практически давал оценку как паразитическому. В книге «Теория праздного класса» он показал связь расточительного и «демонстративного» потребления с интересами этого капитала, с мотивами максимизации приносимой им прибыли. Веблен считал, что коллективные интересы общества непосредственно совпадают с интересами беспрепятственного повышения производительности труда и его эффективности. По его мнению, работники крупного машинного производства самим их положением в этом производстве оказываются заинтересованными в его лучшем, эффективном функционировании, и стремление к росту эффективности превращается для них в принцип поведения. В одной из своих работ «Инженеры и система ценностей» (1912 г.) он предсказывал неизбежность создания новой формы организации общества, в которой главную роль будет играть научно-техническая интеллигенция, нетерпимая к расточительству, ограниченному и уродливому использованию техники.

Другой приверженец институционализма, Дж. Коммонс, высказывал свое мнение в отношении «научного управления промышленностью», которое должно быть основано на взаимопонимании и сотрудничестве нанимателей и нанимаемых, он был сторонником создания «государства всеобщего благоденствия».

По мнению еще одного приверженца институционального учения, У. К. Митчелла, в отношении промышленных циклов, что нормальное состояние экономики как раз и проявляется в ее цикличности, а временное явление – это ее равновесие.

Неоинституционалисты Дж. К. Гэлбрейт, К. Эйрес, Г. Колм, лауреат Нобелевской премии швед К. Мюрдаль предлагают рассматривать экономическую систему как часть находящейся в процессе развития социальной или культурной системы. В основе экономического развития, они считают, лежат технический прогресс, технологические изменения, за которыми следуют изменения институциональной структуры экономической системы. Отсюда, по их мнению, экономическая система – составная часть социальной, даже еще шире – культурной системы, находящейся в состоянии постоянного движения, основу которого составляет технический прогресс.

Р. Хейлбронер, американский экономист, в своих исследованиях много внимания уделял психологии, и, по его мнению, психические задатки человека так же неотъемлемы, неискоренимы и изначальны, как и генетический багаж человеческого рода, как в жизни общества, так и в жизни отдельного человека, они играют большую роль. По мнению Хейлбронера, связь капитала и власти играет особую роль, и по его высказываниям, называя капитал самовозрастающей стоимостью, К. Маркс недооценил тот факт, что капитал служит также и воплощением власти. Отсюда к числу мотивов накопления Р. Хейлбронер относит стремление к престижу, власти, самосохранению.

Несомненный интерес представляют идеи Дж. К. Гэлбрейта о механизме преобразования общества, с точки зрения которого противоречия современных экономических отношений коренятся в неравномерности развития различных сторон, или звеньев, технико-экономического, социального и политического механизмов. При этом существует взаимодействие факторов и сил, развивающихся «снизу» (т.е. внутри самой экономической системы), с факторами и силами, которые привносятся «сверху» посредством реформ и через экономическую политику государства, что образует своеобразный «адаптационный механизм». На основе такого подхода сложилась концепция «управляемой эволюции», для которой характерна вера в возможность налаживания сотрудничества, социальных классов и групп общества, развития «новой этики поведения», которая должна отразить рост «коллективистского общественного сознания». Главную роль здесь играют спонтанные процессы, но, как считает Гэлбрейт, чрезвычайно велика и роль государства, возможности которого, по сути, не ограничены, а влияние может быть исключительно позитивным.

В своей работе «Экономическая наука и цели общества» Дж. К. Гэлбрейт высказал мысль, что государство должно быть не только субъектом, но и объектом реформирования, ибо необходима демократизация политической жизни и принятия решений в социально-экономической сфере, где решающая роль принадлежит сознанию людей. Экономическая деятельность государства, по его мнению, должна строиться так, чтобы подчинить деятельность крупных фирм общественным интересам. В целом в современных условиях деятельность государства должна быть направлена на создание гармоничных условий развития предпринимательства с учетом его социальных функций и значения.

Об этом свидетельствует и теория социального рыночного хозяйства, методологической основой которой стала ордолиберальная «теория порядка», разработанная немецкими учеными В. Ойкеном, В. Репке, А. Мюллер-Армаком и др. Основными элементами концепции социального рыночного хозяйства стали:

-       личная свобода;

-       социальная справедливость;

-       экономическая дееспособность.

«Рыночная экономика, – писал Л. Эрхард в своей книге («Полвека размышлений»), – оправдана с хозяйственной и нравственной точек зрения только до тех пор, пока она полнее и лучше, чем какая-либо иная форма экономики, обеспечивает минимальное удовлетворение потребностей всего народа, когда она в максимальной степени наделяет номинальные доходы граждан реальной покупательной способностью».

Все эти теоретические аспекты в той или иной мере находили свое последовательное применение в экономическом развитии западноевропейских стран. Главную роль в создании принципиально новой системы хозяйствования этих стран стали играть элементы управления рыночными процессами в виде государственного индикативного (прогнозного) планирования и программирования как основных методов преобразования и дальнейшего экономического развития.

Объективная необходимость прогнозирования и планирования в условиях рынка обуславливается следующими причинами:

• общественным характером производства;
• усложнением международных, межотраслевых и региональных связей;
• необходимостью поддержания рациональных пропорций в структуре экономики;
• неспособностью рыночной экономики к саморегулированию социальной сферы, особенно на кризисных стадиях воспроизводственных циклов;
• деятельностью государства как субъекта рыночных отношений.

Исходя из краткого анализа теоретических концепций формирования общественного благосостояния следует отметить, что этот процесс происходит под воздействием регулирующего и саморегулирующего начал: государства и рынка.

Отсюда также вытекают известные выражения: «нет ничего практичнее хорошей теории» или «теория без практики пуста, а практика без теории – затратна и бессмысленна».

Степень доминирования государственного регулирования увеличивается в кризисные экономические периоды, в условиях становления рыночных отношений, и во многом также определяется национальными особенностями общественного развития и уровнем развития гражданского общества. Повышение роли гражданского общества должно отражать интересы различных социальных групп.

При этом важно, чтобы экономическая политика была последовательной и честной, адекватной сложившимся условиям, понятна населению страны, а политики сумели убедить людей в ее правильности и увлечь их на реализацию поставленных целей. К тому же она должна быть правильно выстроена тактически, т.е. ориентироваться не только на долгосрочный результат, но и доказывать свою эффективность в разумные (с точки зрения ожидания населения) временные сроки. В политике очень важны ясность, искренность и профессионализм.

Таким образом, выверенная и понятная политика, на основе имеющихся теоретических аспектов и практического опыта, с учетом национальных особенностей, должна стать основой безопасности, надежности и достижения общественного благосостояния людей.

 

Лабунский В.В.

канд. с/х наук, доцент кафедры «ЭТ и МЭ»

ПГУ им. Т. Г. Шевченко